…Кровью тюльпаны

«Трагедия в том, что ты пишешь в рифму, - так или примерно так однажды сказал в интервью поэт милостью божией, Борис Рыжий (1973-2001).

 

Светлана Василенко в рифму не пишет и совершенно справедливо отвергает ее. «…Трагедия человека, при условии, что он поэт, в его судьбе уже состоялась: вторжение поэзии в любую жизнь и есть трагедия человека…», - эти слова принадлежат другому поэту, еще более юному навеки и тысячелетнему одновременно, Илье Тюрину (1980-1999). Фраза вырвана из контекста, но не ради поэта в целом, а чтобы п о н я т ь Светлану Василенко.

 

Автор книги стихов «Проза в столбик», выросший в военном городке ядерного полигона, автор, зачатый материнской утробой в кипени майских садов и рожденный (выброшенный!) на февральский ветер, - собственно является главной частью рифмы огромных размеров, суть которой: «Жизнь, ты часто рифмуешь с: лживо, -…» (М. Цветаева. «Не возьмешь мою душу живу…») Почему? – Потому, что другая часть рифмы есть: К а п у с т и н Я р потенциально трансформирующийся в Б а б и й Я р, как реальные – Хатынь, Хиросима и Нагасаки.. То есть другая человеческая трагедия, состоявшаяся под другим названием.

 

Мне впервые довелось читать стихи столь белые (читай: ЧИСТЫЕ), которые сравнимы ни с чем иным, как с: «…омыеши мя, и паче снега убелюся…»

 

Мои же – рифмами – рванувшиеся в ответ на «Прозу в столбик», как будто извинение перед автором по случаю проникновения в его – СУЩНОСТЬ.

 

                                                                       ***

 

                                                     Я вновь и вновь беру стихи,

 

                                                    Пропитанные потом, болью.

 

                                                    Бывают люди к нам глухи,

 

                                                    К стихам – прибитые – любовью.

 

                                                   Так что же… Пусть. Хотя бы так

 

                                                   В них наша музыка родная:

 

                                                  Так плотник, глядя на верстак

 

                                                  Столярный, вглубь себя вздыхает.

 

                                                  От прозы в столбик можно взвыть,

 

                                                  Кричать, заплакать тайно, явно.

 

                                                …Так память тайно о не быть

 

                                                 Вытаскивает мысли явно.

 

                                                 А надо – жить: ходить, любить

 

                                                 И только это утешает.

 

                                                Как просто: просто верить, жить.

 

                                                Как сложно: всяк об этом знает.

 

                                                                   ***

 

                                               «Между болью и криком…»

 

                                               Народились стихи.

 

                                              - Ничего, что я в рифму?

 

                                              - Ничего, как – штрихи.

 

 

 

                                              «Между каплей и звуком…»

 

                                              - Ничего, что – краду?

 

                                              - Может быть – от испуга? –

 

                                               Может быть, как в бреду

 

 

 

                                                Между сном и горячкой?

 

                                               Может быть – на роду

 

                                               Между встряской и спячкой…

 

                                               Лишь бы – с Небом – в ладу.

 

Стих (в рифму) плачет, бьется, кричит и все … в микроскопическое «меньше единицы»! А кто скажет, что «в десятку»? Поэт – не скажет. И неважно, к а к он это сделает: молчанием, поступком , проступком или словами, как Борис Рыжий в стихе «Благодарю за все. За тишину…»:

 

                                                                        ***

 

                                                  …За все, за все. За то, что не могу,

 

                                                   чужое горе помня, жить красиво.

 

                                                  Я перед жизнью в тягостном долгу

 

                                                  и только смерть щедра и молчалива.

 

                                                  За все, за все. За мутную зарю.

 

                                                  За хлеб, за соль, тепло родного крова.

 

                                                  За то, что я вас всех благодарю

 

                                                  за то, что вы не слышите ни слова.

 

Укор? Обвинение? – Нет, нет и нет. Просто стих - в рифму…Белый стих Светланы Василенко чудным образом жизнь и с п р а в л я е т. Чем? – Речью, господа. Словом, языком: словарем и природной грамматикой. Все тем же, не правда ли? Чувство такое, что «Проза в столбик» - это вешки назад: в майскую кипень и выше: ДО белоснежной кипени – цветов… - Вот как хорошо! И любому – понятно.«…поэт находится там, где человека нет. Трагедия человека заключается в недосягаемости этого там. Трагедия же поэта заключается в невозвратности оттуда. Но при всем видимом равенстве антагонистов, истинным горем для биологической единицы является не приобретение качеств поэта, а утрата качеств человека – как всякая утрата печальнее всякого приобретения…» (Илья Тюрин).

 

Светлана Василенко, словно пуповиной связанная с тем и этим светом, качеств человека не утратит: настолько жизнь сильна в «Прозе в столбик», как и в двух других ее работах, прочитанных мною и пропущенных – сквозь: «Обнаженные натуры» и «Дурочка».

 

Это удивительно и приятно: открыть для себя писателя, то и дело погружающегося в поэзию (в ЛИРИКУ!), - но упорно отталкивающего от себя рифму. Поэт (пловец) отталкивается от берега и плывет, чтобы – плыть. Светлана Василенко – берег, земля: стоит, смотрит на пловца и жалеет его. Как и всех – вокруг. Мысли ее постоянно направлены к человеку и туда, где он – находится. Светлану Василенко легко у с л ы ш а т ь. Меня – легко и з в и н и т ь.

 

Нина Лагунова